​​​​​​​

14 июня на американском телеканале NBC вышло интервью с президентом РФ Владимиром Путиным. “Ъ” собрал главные ответы на вопросы, заданные журналистом Киром Симмонсом.

О преемнике:

Я настолько связал всю свою судьбу с судьбой страны, для меня в жизни нет никакой другой, более значимой задачи, чем укрепление России. Поэтому если я увижу, что какой-то человек, даже если критически относится к каким-то сферам моей деятельности, но я увижу, что это человек с конструктивными взглядами, человек предан стране, готов положить на алтарь Отечества не просто годы, а всю свою жизнь, как бы он ни относился ко мне лично, я сделаю всё, чтобы такие люди были поддержаны.

О нетерпимости к инакомыслию:

Это вы подаете это как инакомыслие и нетерпимость к инакомыслию в России. Мы на это смотрим совсем по-другому. И вы упомянули закон об иностранных агентах. Но это не наше изобретение, это еще в 30-е годы закон об иностранных агентах был принят в США, и он гораздо более жесткий, чем у нас, направлен в том числе на предотвращение вмешательства во внутриполитическую жизнь Соединенных Штатов.

О страхе перед оппозицией:

Кто вам сказал, что нас пугает оппозиция или меня пугает оппозиция? Кто вам это сказал? Вы знаете, это даже смешно.

О тюремном заключении Алексея Навального:

Никакого эксклюзива никому мы делать не должны, и это неправильно будет, все должны быть в равном положении, это называется «принцип наибольшего благоприятствования», не хуже, чем кому-либо другому. И того человека, о котором Вы упомянули, это тоже касается.

О гибели Анны Политковской, Александра Литвиненко, Сергея Магнитского, Бориса Немцова и Михаила Лесина:

Мне не хочется казаться грубым, но это похоже на какое-то такое несварение желудка, только словесное. Вы перечислили много людей, которые действительно пострадали и погибли в разное время по разным причинам от рук разных людей. <…> Я слышал это многократно, но это меня абсолютно не сбивает с толку. Я знаю, в каком направлении нужно двигаться, чтобы обеспечить интересы Российского государства.

О том, считает ли он себя убийцей:

Я таких обвинений слышал десятки, особенно в период наших тяжёлых событий во время нашей борьбы с терроризмом на Северном Кавказе. Я при этом всегда руководствуюсь интересами российского государства и русского народа, и вот эти сентенции по поводу того, кто, как, чего и кого называет, меня абсолютно не волнуют.

О НАТО:

Это рудимент холодной войны. НАТО родилась в эпоху холодной войны, но зачем она существует на сегодняшний день, не очень понятно. <…> Я тоже себе представляю, как идет там дискуссия. Понятно, что всё решается консенсусом, но все-таки есть одно мнение правильное, а все остальные не очень так, аккуратно, скажем.

О кибервойнах:

НАТО сказала, что считает киберпространство сферой боевых действий, и готовится, и даже учения проводит. Ну что нам мешает, мы сказали бы тоже: вы так, и мы так будем делать. Но мы не хотим этого. Так же как мы не хотим милитаризации космоса, мы не хотим и милитаризации киберпространства.

О вероятности вреда российскому киберпространству от американской разведки:

Я не боюсь, но я имею в виду, что это возможно.

О посадке самолета Ryanair в Минске:

Я не то чтобы одобряю и не то чтобы осуждаю. Так случилось. Я рассказывал недавно в одном из разговоров с европейским коллегой, версия господина Лукашенко, о которой он мне рассказал, заключается в том, что к ним самим поступила информация, что на борту находится взрывное устройство. Они проинформировали пилота, не принуждали его к посадке, и пилот принял решение садиться в Минске. Вот и все.

Об отношениях России, Китая и США:

Мы не считаем, что Китай представляет для нас угрозу. Это дружественная страна. Она же не объявляет нас врагом, как это сделали в Соединённых Штатах. <…> Мы видим попытки разрушить отношения между Россией и Китаем.