Как — то раз он с ведомым под сильным зенитным огнём сфотографировал вражеский аэродром. Наперехват советским самолётам поднялись немецкие истребители. В районе озера Титовское 6 Ме-109 атаковала пару... Как — то раз он с ведомым под сильным зенитным огнём сфотографировал вражеский аэродром. Наперехват советским самолётам поднялись немецкие истребители. В районе озера Титовское 6 Ме-109 атаковала пару И-16. Бой был неравный. Врагам удалось сбить самолёт ведомого. Затем они все навалились на самолёт Гальченко. Капитан стал со снижением уходить на свою территорию. А за ним неотступно гнались враги. Солнце светило в глаза лётчику, мешало управлять самолётом и вести наблюдение. Гальченко решил воспользоваться этим. И тут он увидел, что прямо по курсу быстро вырастает отвесная скала. К ней и повёл строй врагов. До встречи с сопкой остались считанные секунды, когда Гальченко круто взмыл вверх. Ближайший «Мессер», не ожидавший такого маневра, не успев отвернуть врезался в скалу. Остальные 6 машин не стали испытывать свою судьбу и ушли восвояси. Убедившись, что враги отстали, Гальченко повёл свой самолёт на аэродром и доставил командованию ценные разведданные. Внимание к молодым лётчикам, постоянное желание передать им свой опыт, поделиться мыслями и выводами, как и смелость и отвага в бою, составляли отличительную черту командира эскадрильи Леонида Гальченко. Не случайно молодые лётчики его эскадрильи — Виктор Миронов, Сергей Соколенко, Николай Шелухин, Борис Кузьмин за несколько месяцев войны стали закалёнными и стойкими бойцами. Для Леонида Гальченко характерно постоянное общение с молодёжью. Вот Гальченко вернулся из очередного боевого вылета. Он ещё возбуждён, ещё не прошло волнение боя. Вокруг него уже собрались лётчики эскадрильи. И начинается разбор прошедшего боя, его поучительных сторон, его промахов. И каждый раз неизменный вывод о необходимости изучать тактические приёмы противника, знать его способы ведения боя, разгадывать его ухищрения. А перед очередным вылетом опять детальный разговор о том, как вести бой, какие могут быть варианты. Гальченко щедро делился с лётчиками своей эскадрильи накопленным опытом, знаниями тактики противника. И сам он умел слушать, умел учиться у других. Ведь опыт приобретает каждый воздушный боец. И каждый опыт ценен. Не этим ли стремлением как можно шире рассказать о том, что он знает, что приобрёл в боях, ежедневно подвергаясь смертельной опасности, было продиктовано и его желание выступить в армейской печати ? В статье «О тактике противника в воздушных боях», написанной совместно с капитаном Тряпичкиным и опубликованной в газете «Часовой Севера» 2 сентября 1941 года, авторы подчёркивают необходимость правильно оценивать обстановку боя, знать ухищрения противника, разгадывать его замыслы. Эту статью с большим интересом читали все лётчики. Oт неё веяло уверенностью в победе, хладнокровием и мужеством. После каждого воздушного боя Гальченко разбирал действия лётчиков, анализировал тактические приёмы противника. Если позволяло время и обстановка, наиболее важные задания проигрывались перед полётом. Каждый член экипажа заранее точно знал своё место в боевом порядке и последовательность действий на пути к цели и в воздушном бою. В сентябре напряжение воздушных схваток достигло своего наивысшего пика. Вот лишь краткая хроника тех боёв с участием Леонида Гальченко: 13 сентября звено И-16 перехватило группу вражеских бомбардировщиков. Капитан Л. Гальченко, старший лейтенант Б. Кузьмин и лейтенант В. Миронов сбили по Ju-87. Через пару дней, 15 сентября, пятёрка истребителей 145-го ИАП под командованием капитана Гальченко вступила в бой с 30 вражескими бомбардировщиками. В результате было сбито 4 неприятельские машины и отражён налет на порт. Наша группа вернулась без потерь. 24 сентября Гальченко и Миронов вылетели в район Луостари на свободную охоту. Они долго искали подходящую цель, пока не заметили вражеский аэродром. Решение созрело сразу: атаковать. Лишь только наши самолёты стали приближаться к аэродрому, как заработали вражеские зенитки. — Бери зенитки на себя, — скомандовал Гальченко своему напарнику Миронову. — А я тем временем ударю по аэродрому. Миронов тут же спикировал на батарею зенитной артиллерии, ударил по ней из всех огневых точек. А в это время Гальченко пронёсся над стоянкой вражеских самолётов и зажёг несколько Ме-109. Уже к концу сентября 1941 года командир эскадрильи 145-го истребительного авиаполка капитан Л. А. Гальченко совершил 77 боевых вылетов, в воздушных боях уничтожил лично 7 вражеских самолётов. Лётчики его эскадрильи совершили 860 самолёто — вылетов. За это время ими было проведено 76 воздушных боёв и сбито 16 самолётов противника.

Истребитель ЛаГГ-3 командира эскадрильи Л. А. Гальченко. 145-й ИАП, осень 1941 года. Леонид Акимович очень не любил рассказывать о своих личных победах, зато долго мог говорить о боевых товарищах, и особенно о своём ведомом — Викторе Петровиче Миронове, который к сентябрю 1941 года совершил 127 боевых вылетов и в 25 воздушных боях уничтожил лично 5 вражеских самолётов. В боях на Мурманском и Кандалакшском направлениях Миронов много раз отражал налёты воздушного противника, вместе с другими лётчиками наносил штурмовые удары по вражеским войскам, доставлял ценные сведения о противнике из разведывательных полётов. В ноябре 1941 года командиру эскадрильи Леониду Гальченко было присвоено воинское звание «Майор». В полку эту весть восприняли с радостью, как признание больших заслуг ветерана. 29 Января 1942 года газета «Часовой Севера» опубликовала сообщение о награждении майора Л. А. Гальченко орденом Красного Знамени. За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко — фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1942 года майор Гальченко Леонид Акимович удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Одновременно это звание было присвоено и ведомому Гальченко — старшему лейтенанту Миронову Виктору Петровичу. В апреле 1942 года 145-й истребительный авиационный полк преобразовали в 19-й Гвардейский. Несомненная заслуга в этом принадлежала таким лётчикам, как Гальченко и П. С. Кутахов, которые вскоре были выдвинуты на должность командира полка. 609-й истребительный авиационный полк 259-й истребительной авиадивизии, которым Гальченко командовал с осени 1942 года ( немногим более года ), произвёл 2038 боевых вылетов, в 95 воздушных боях лётчики сбили 60 самолётов противника и 55 уничтожили на земле при штурмовках аэродромов.

ЛаГГ-3 командира 609-го ИАП майора Л. А. Гальченко. Конец лета 1942 года, аэродром Африканда. Любопытно отсутствие звезды и бортового номера на фюзеляже, а также звезда на коке винта и серп с молотом на створке шасси. Гальченко, хотя уже и командовал полком, не жалея себя летал наравне с молодыми пилотами. И снова полёты, полёты. Бои, перегрузки… Однажды, после напряжённого боя, не смог вылезти из кабины — отказали ноги, болью сковало сердце. Друзья вынесли его на руках. Но беда не приходит одна: вскоре у него резко упало зрение… Госпиталь. Горькие думы. Война, а он не у дел. Как — то приехал Виктор Миронов. «Разрешите летать на вашей машине. Пусть немцы не думают, что наш командир не может подняться в воздух». Леонид разрешил — не хотел обидеть боевого товарища, — но с болью в душе: боялся за его жизнь — за машиной с чёрной кошкой немцы охотились давно… Его опасения подтвердились: самолёт был подбит в воздухе и Виктору пришлось воспользоваться парашютом. Когда Миронов вновь появился в госпитале, Леонид, считавший его погибшим, не сдержался, заплакал от радости, а потом приказал: «Кошку нарисуйте на всех самолётах !..»

После длительного лечения Леонид Акимович вернулся в родной полк и вскоре вновь продолжил борьбу. В ноябре 1942 года майор Л. А. Гальченко был назначен заместителем командира недавно созданной 258-й истребительной дивизии ( в составе 195-го и 760-го ИАП ). Вся его дальнейшая боевая деятельность была связана с руководством авиачастями и соединениями. Менялись полки и дивизии, но неизменной оставались отвага и высокое боевое мастерство лётчика. Одну из последних побед он одержал 22 октября 1944 года в ходе Петсамо — Киркенесской освободительной операции. В районе немецкого аэродрома Сальмиярви шестёрка Ла-5 из 191-го ИАП перехватила 3 Ме-109 и в скоротечном бою сбили все «Мессеры». Один из них записал на свой счёт и Леонид Гальченко.

Ла-5Ф подполковника Л. А. Гальченко. 324-я ИАД, лето — осень 1944 года.

Конец войны Гвардии подполковник Л. А. Гальченко встретил уже в должности заместителя командира 324-й истребительной авиационной дивизией. За период своей боевой деятельности он совершил 410 успешных боевых вылетов, провёл 90 воздушных боёв. Его личный боевой счёт вырос до 24 сбитых самолётов, ещё 12 вражеских машин он сбил в групповых воздушных боях. [ М. Ю. Быков в своих исследованиях указывает на 12 побед. ] А. И. Бескоровайный, в годы войны бывший журналистом фронтовой газеты «Часовой Севера», в своей книге «По дорогам войны» посвятил Л. А. Гальченко отдельную главу. В заключение он пишет: «В архиве мне удалось найти несколько справок. Одна из них свидетельствует, что майор Гальченко Леонид Акимович, 1912 года рождения, русский, член партии, командовал эскадрильей 145-го истребительного авиационного полка. Эскадрилья за год уничтожила 26 самолётов противника, из которых комэск лично сбил 9 и в группе — 12. Другая перечисляет заслуги 609-го истребительного авиационного полка, которым Герой Советского Союза Леонид Акимович Гальченко командовал в 1942 — 1943 годах, и 201-й авиационной дивизии, где Гальченко был заместителем командира соединения.

Ла-5Ф зам. командира 324-й ИАД Л. А. Гальченко. Третья справка подводит общий итог боевой деятельности славного лётчика: сбил 30 самолётов противника; из них 24 — лично, 12 — в группе». За время войны Л. А. Гальченко освоил истребители: И-16, ЛаГГ-3, «Харрикейн», «Киттихаук» и Ла-5. После окончания войны, Леонид Акимович ещё долго служил в ВВС, командовал авиационной дивизией, осваивал реактивную технику. Из Заполярья Гальченко уехал в Военно — Воздушную академию на подготовительные курсы, а окончив их, был направлен в Академию Генерального штаба. К сожалению, болезнь не позволила ему продолжать учёбу. Он уволился в запас в звании полковника и уехал на родину, в Махачкалу. Вёл там большую военно — патриотическую работу среди молодёжи. Он часто посещал школы и предприятия, рассказывал о боевых делах лётчиков. Поддерживал тесную связь с Мурманском, где открыт музей боевой славы лётчиков Заполярья, бывал в Москве на встречах с фронтовыми друзьями. В областном краеведческом музее помещён стенд, посвящённый его боевой деятельности. В 1978 году, в числе других гостей, Л. А. Гальченко был приглашён на встречу ветеранов обороны Заполярья, проходившую в Рижском педагогическом училище.

*    *    *

НА КРАЙНЕМ СЕВЕРЕ. Он подошёл к лётчику и попросил поднять его в небо. — А билет у тебя есть, дружище ? Билета не было… Весь день, забыв о еде, паренёк провёл на аэродроме. Он смотрел, как взлетала, парила над Махачкалой, приземлялась серебристая птица — транспортный самолёт. В сумерки полёты закончились. Паренёк нехотя пошёл домой. … Вспоминая об этом дне сейчас, Леонид Акимович Гальченко улыбается. — Это было в 1927 году, мне едва минуло 15 лет, увидел я самолёт и с тех пор «заболел» авиацией. Окончил Леонид Гальченко семилетку, поступил в индустриально — строительный техникум. И здесь неожиданно узнал о наборе в Краснодарскую школу сельхозавиации. Не говоря никому ни слова, он явился на отборочную комиссию. Оказалось мало лет. Тогда он прибавил себе в документе год. На другой день, дрожа от волнения, пришёл за ответом. — Принят ! Мечта сбылась ! В школе Гальченко встретился с человеком, который оказал сильное влияние на дальнейшую судьбу будущего лётчика. Это был инструктор школы, по профессии истребитель. В знак особого расположения к способному курсанту он подарил ему металлические «крылышки». Гальченко и теперь не расстается с ними, как с памятью о человеке, который первым заронил в нём зерно любви к истребителю. Но прежде чем стать истребителем, Гальченко предстояло пройти через целый ряд испытаний, которые уготовила ему его авиационная судьба. Краснодарскую школу закрыли. Несколько курсантов, в том числе и Гальченко, перевели в Тулу, где готовили пилотов для Гражданской авиации. Курсанты летали на старых самолётах У-1 и У-2.

Однажды с Гальченко произошёл такой случай. Вылетел он как-то пилотировать в зону. Начал выполнять задание. Всё шло нормально. Потом, заканчивая пилотаж, дал газ. Вдруг раздался треск, в моторе забило масло. Старенький мотор заглох. Парашюта не было. Под самолётом, который неожиданно стал планером, приближаясь, вырастал большой город. Надо было принимать решение, где садиться. Снижаясь, молодой пилот заметил широкую улицу и стал планировать на неё. Думал, как сесть, чтобы не задеть за провода, не врезаться в трамвай, не придавить кого — нибудь… Провода заметил уже у плоскости. Нырнул под них, коснулся колёсами земли и вскоре упёрся в забор. Сбежавшийся народ удивился невиданному зрелищу — самолёт сел на улице большого города. Командование школы объявило лётчику за находчивость и отвагу благодарность. Учёба в Тульской школе подходила к концу. Скоро молодые лётчики должны были разъехаться по гражданским авиалиниям. Но перед самым окончанием учёбы в школе появился военный лётчик. Всего лишь один полёт по кругу сделал он с Гальченко и спросил: «Хотите ехать к нам ?» В Сталинградской военной школе лётчиков Гальченко впервые встретился с самолётом — разведчиком Р-1, очень строгим в управлении. Гальченко думал, что у него после лёгкого и покорного У-2, на котором летал он прежде, ничего не выйдет с этим самолётом. Он вкладывал в учёбу всё своё старание, осторожность, расчёт, внимание и с тревогой посматривал на инструктора. Но он был скуп на похвалу. После 43-го полёта инструктор спросил: — Как чувствуешь себя сегодня ? — Хорошо. — Тогда полетишь сам. Тащите «Ивана Ивановича». «Иваном Ивановичем» называли в школе мешок с песком, который клали на место инструктора при первых самостоятельных вылетах курсантов. Принесли «Ивана Ивановича», уложили на сидение, а Гальченко всё не верит: «Неужели сам полечу»… Полетел. Хорошо. Ещё раз — хорошо. Он сделал в тот день 4 полёта. Первым его поздравил инструктор, потом ребята обступили. Шутка сказать — первый курсант, вылетевший самостоятельно. Настоящим военным лётчиком Гальченко почувствовал себя только на выпускном вечере, когда услышал приказ о зачислении в истребительную эскадрилью в Гатчине, под Ленинградом. Там он стал пилотом лучшего в то время истребителя И-5, высшим классом полёта на котором считалось уменье летать вверх колёсами.

Здесь он встретился со знаменитыми тогда парашютистами — Николаем Евдокимовым и Константином Кайтановым, увлёкся парашютным спортом. Он совершил много экспериментальных прыжков, особенно увлекался затяжными. Вместе с Кайтановым он практически разработал теорию выхода из штопора. Это было под силу только лётчику, в совершенстве овладевшему техникой пилотирования и парашютным спортом. Его труд был отмечен премией. … Война с белофиннами застала Леонида Гальченко на крайнем Севере. Более 50 боевых вылетов сделал Гальченко за время Советско — Финляндской войны. Грудь отважного лётчика украсилась первым орденом Красного Знамени. Когда началась Великая Отечественная война, капитан Гальченко только что окончил высшие тактические курсы и вернулся к себе на Север. Он хорошо помнит этот свой первый день войны. Прямо с поезда он пришёл на аэродром. Вдруг воздушная тревога. В воздухе появились 2 немецких самолёта. Не успев представиться командиру полка, он вскочил в самолёт и взлетел. Завязался воздушный бой. Один из вражеских самолётов сумел зайти в хвост самолётов двух молодых неопытных лётчиков. Гибель их казалась близкой. Гальченко круто набрал высоту и ринулся на врага, дал пулемётную очередь. Через мгновенье на земле уже дымились обломки. Второй самолёт скрылся в тучах. Приземлившись, Гальченко пошёл доложить командиру о своём прибытии в часть. Враг, высадившись на севере, стремился захватить незамерзающий порт Мурманск, отрезать путь караванам судов. Здесь он сосредоточил огромную армию, технику. Здесь шли, в основном, морские и воздушные бои. Эскадрилья, которой командовал Гальченко, выполняла важные специальные задания командования, сражаясь с врагом в трудных условиях севера круглые сутки. Лётчик — истребитель должен знать свою машину, как самого себя. В воздушном бою лётчик и его машина сливаются в одно целое. И поэтому прежде всего лётчик должен верить в свой самолёт. В начале же войны у некоторых наших лётчиков появилось неверие в свою машину. Большинство молодых лётчиков не имело боевого опыта. Научить своих людей воевать, заставить поверить в свой самолёт — вот первые две задачи, которые встали перед командиром эскадрильи капитаном Гальченко. Он понял, что в боевой обстановке воспитывать надо не только словом, но и примером. Командир летал больше всех в своей эскадрильи. И если замечал, что какой — либо лётчик сомневался в своей машине, то сам облетывал её. Сам шёл на ней в бой. Первое время лётчик Ваулин побаивался летать на ЛаГГ-3. Мол, тяжёлая она, трудно на ней бой вести. Гальченко сел на ваулинскую машину и пошёл в разведку, взяв Ваулина в качестве ведомого. Надо было сфотографировать немецкий аэродром. Когда наши «ЛаГГи» уже прошли над аэродромом, Гальченко увидел истребителей врага. Он сразу же нырнул в облака. Решив, что советские лётчики пойдут на свой аэродром, вражеские истребители бросились вперёд, но Гальченко схитрил: он пошёл назад, в глубь вражеской территории. Выскочив на город, он сфотографировал ещё и порт. Увидев истребителей, он снова ушёл в облака и повернул домой. Ваулин неотступно следовал сзади. Когда на обратном пути они стали подходить к линии фронта, Гальченко на секунду оглянулся и заметил, как Ваулин резко пошёл вниз, уходя от вражеского самолёта. Гальченко круто повернул и увидел, как два фашистских истребителя заходят в хвост Ваулину. Длинной очередью он отогнал «Мессера». И тот сразу же ушёл в облака. Командир прошёл мимо своего ведомого метрах в 10, помахал рукой. Он знал, что эта моральная поддержка не менее важна, чем поддержка огнём. А затем пристроился ко второму «Мессеру» и отпустил по нему такую очередь из пулемётов, что вражеский самолёт грохнулся наземь. Для Ваулина этот бой не прошёл бесследно. Он был свидетелем тому, как на машине, на которую он жаловался, командир не только лихо дрался, но и сбил «Мессершмитт». Больше всего командир летал в паре с Виктором Мироновым. Эта пара завоевала громкую славу на фронте. Виктор Миронов оказался подстать Гальченко, таким же дерзким, отважным и умелым лётчиком. В полку уже к этому привыкли. Если Леонид Гальченко получает боевое задание — значит с ним пойдёт и Виктор Миронов. Им одновременно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Леонид Гальченко ( справа ) и Виктор Миронов, 1942 год. …Вот впереди, строго и ровно, ведомая твёрдой опытной рукой, мчится скоростная машина командира. За ней идёт машина Миронова. Задача большая и ответственная. Надо лететь в глубокий тыл противника, разведать аэродром с большим скоплением войск и их передвижение по дорогам. Облачность становится всё гуще и ниже. Облака цепляются за вершины пожелтевших к осени сопок. Приходится идти или на бреющем, или в облаках. Ну что же — тем лучше ! Труднее, но лучше. Можно незамеченным подойти к врагу. Гальченко знает, что сейчас должен быть вражеский аэродром. Самолёты над центральной частью аэродрома. Опытный взгляд сразу устанавливает, сколько и какие самолёты находятся на аэродроме. Зенитки открывают бешеный огонь. Но советские лётчики уже сделали своё дело. С хода они обрушиваются пулемётным огнём на зенитку, стреляющую прямо в лоб, и зажигают 2 самолёта Ме-110. Здесь надо смотреть внимательно. На дороге большое оживление, движутся автомашины. В стороне — несколько вражеских лагерей, ряды палаток. И изо всех огневых точек обоих самолётов на лагерь противника летят огненные трассы. Лётчики довольны. Какая паника поднялась ! Очень хотелось бы зайти ещё раз, но основное задание пока не выполнено, и самолёты идут дальше. Вот стоят два двухэтажных дома и около них два десятка легковых и грузовых автомашин. Гальченко поворачивает туда, за ним, как тень, неотступно идёт Миронов. Замысел командира понят. И снова пулемётные очереди распарывают утреннюю тишину. Самолёты летят дальше. Скоро должна быть основная цель — населённый пункт. Но Гальченко замечает ещё один лагерь врагов. Лагерь ощетинивается зенитным огнём, советские лётчики не остаются в долгу. Вот и населённый пункт. Гальченко и Миронов идут на бреющем над крышами, запоминают всё, что нужно запомнить. Разворачиваются обратно. Задание выполнено, можно спокойно идти на свой аэродром. Разведав дополнительно ещё ряд пунктов, Гальченко и Миронов не могут удержаться, чтобы снова не обстрелять немцев уже на линии фронта. Этот рейс очень характерен для Леонида Гальченко. Безудержная смелость позволяла ему забираться глубоко в тыл врага и летать там, как над своей собственной территорией. Она дополнялась другими его качествами — мастерством, трезвым расчётом, спокойной рассудительностью. Не только дерзким разведчиком, не только отчаянным и расчётливым воздушным бойцом был Гальченко, но и прекрасным командиром — воспитателем. Он прежде всего старался привить лётчикам вкус и стремление к взаимной выручке. — Если хочешь остаться живым сам, — выручай товарища, — учил он. После каждого боя Гальченко проводил разбор. Когда безжалостно, а когда и очень осторожно он отмечал ошибки своих лётчиков, недостатки и преимущества врага. Он понимал и прощал молодым лётчикам многие промахи, но никогда не прощал трусости. Лётчикам его эскадрильи было чему поучиться у своего командира. …Это было на территории врага. Возвращаясь как-то в одиночку с боевого задания, Гальченко напоролся на семёрку вражеских истребителей. Один против семерых. Кроме того, истребители врага имели преимущество в скорости. Гальченко пошёл на хитрость. Приближались горы. Немцы в предвкушении лёгкой добычи так всей стаей и пошли в атаку. А один «Мессер», желая первым сорвать плоды победы, вырвался вперёд. Ловко сманеврировав, Гальченко повернул самолёт на солнце. Впереди выросла отвесная скала. Идти на неё, — идти на верную смерть. И Гальченко направился к ней, ведя за собой преследователей. «Мессер», как ослеплённая борзая, не разбираясь, летел следом. Почти у самой скалы Гальченко ринулся вниз. «Мессер» бросился на перерез и… со страшной силой врезался в скалу. А Гальченко, сделав резкий разворот, ушёл. Когда он приземлился, в баке его самолёта почти не было бензина. …Однажды лётчики из эскадрильи Гальченко во главе с Героем Советского Союза Виктором Мироновым пошли сопровождать бомбардировщиков на линию фронта. На обратном пути 3 наших истребителя вступили в бой с 8 вражескими самолётами. Силы были явно неравны ! Миронов передал по радио, что ему нужна помощь. Гальченко в это время находился на аэродроме. Приняв сигнал Миронова, он на своей машине ринулся к месту боя и с первой атаки сбил одного фашиста. Наши лётчики подтянулись к капитану. Первая стремительная атака Гальченко расстроила вражескую колонну, и те, видимо, решив, что к нашим пришло солидное подкрепление, от нападения перешли к обороне, стали в круг. Миронов отправил на землю второго «Мессера», а третьего сбили группой. Остальные посчитали за лучшее убраться восвояси.

*    *    *

Штабной командир допрашивал сбитого накануне немецкого лётчика — истребителя. В комнату вошёл наш лётчик. Немец с любопытством стал разглядывать его ордена и, наконец, спросил, кто это. Ему ответили: «Гальченко». Любопытство немца сменилось удивлением. Вскочив с места, он забормотал: «О, Кандалякша, Кандалякша». Ему хорошо была известна фамилия бесстрашного русского лётчика, с первых дней войны защищавшего советский Север. Пленный безошибочно назвал место, где одно время бил врага майор Гальченко. Немцы побаивались с ним встречаться в воздухе. В то время на счету у него было 9 сбитых лично и 12 в группе с товарищами самолётов. Он вылетал бомбить аэродромы, автоколонны, слыл умелым, опытным разведчиком.

*    *    *

Этот очерк был написан в боевой обстановке. О Гальченко рассказывали его боевые друзья. Сам он о себе не любил рассказывать, да и застать его на земле было трудно, больше он был в воздухе, в боях. Много интересного из его лётной биографии так и не удалось узнать. Умелый лётчик, волевой командир, в суровых условиях Севера первый год войны командовал эскадрильей, во второй — полком. Полк под его командованием сделал 2038 боевых вылетов, произвёл 70 групповых и 25 одиночных воздушных боёв, истребил 60 самолётов врага в воздухе и 55 на аэродромах противника. С весны 1943 года и до конца войны он заместитель командира дивизии. Ему присваивается звание майора, затем Гвардии подполковника. За время войны он совершил 410 боевых вылетов, участвовал в 90 воздушных боях. На его счету 24 лично сбитых самолёта врага, 12 в группе с товарищами. Командующий Карельским фронтом генерал — лейтенант Фролов и член военного совета фронта корпусной комиссар Куприянов писали о Гальченко в октябре 1941 года: «Являясь отличным, бесстрашным воздушным бойцом, Гальченко грамотно и умело руководит боевой работой эскадрильи, в совершенстве изучил тактику врага, детально освоил все районы Кольского полуострова. Выполняя задания по штурмовке и разведке, он всегда появляется там, откуда противник его не ожидал». 6 июня 1942 года майору Леониду Гальченко одному из первых лётчиков Севера было присвоено звание Героя Советского Союза. О мастерстве и храбрости Гальченко рассказывали фронтовые газеты и листовки, поэты сложили о нём стихи и песни. Гвардии полковник Гальченко до 1954 года продолжал служить в рядах Советской армии. Командовал авиационной дивизией. Он всю свою трудовую жизнь — четверть века — посвятил любимой авиации. Но и после выхода в запас, он продолжал служить своему народу. Его часто можно было видеть в рабочих общежитиях, в клубах Махачкалы. Он охотно рассказывал молодёжи о подвигах своих боевых товарищей и мало говорил о себе.