если есть вопрос, который нужно решить, то он может «пробить» его через это правительство

Может быть, кто-нибудь помнит, что некоторое время тому назад у нас начали говорить о «политическом правительстве». Я тогда написал злобный текст о «политических» замминистрах, «политических» начальниках департаментов и «политических» начальников отделов. Политических в том смысле, что они ни за что не отвечают, но тщательно следят за соблюдением «линии партии». Работать при этом, как понятно, было совершенно некому

И вот, год назад, у нас появился не «политический», а «технический» премьер-министр. То есть такой, перед которым были поставлены вполне конкретные задачи. И мне стало очень интересно, как он будет реализовывать эти задачи с учётом тех реальных обстоятельств, в которые поставлен (о них чуть ниже). А задач было две: повысить управляемость правительства, разодранного на части активностью лоббистов (олигархов) и повысить эффективность бюджетных расходов.

Отмечу сразу, что решить эти задачи, было сложно, а задачу перехода к экономическому росту, на нынешнем этапе вообще невозможно. И нужно объяснить почему. В современной структуре правительства (радикально изменить которую можно только в рамках революции элит, то есть явно выходящую за полномочия «технического» премьера задачи)  вообще никакую серьёзную проблему решить нельзя. По очень простой причине.

Дело в том, что в правительстве есть несколько (как минимум семь) параллельных контуров генерации решений. Согласовать их внутри самого правительства просто невозможно, это как получить согласованное решение по сложному вопросу на общем собрании жильцов дома. Нужен внешний координатор. До 1991 года таким координатором (а вовсе не генератором решений, как некоторые думают) был ЦК КПСС, потом, в 90-е – по интересным им вопросам МВФ. А дальше…

А дальше, в самом конце 90-х, точнее, в начале лета 1998 года, был достигнут консенсус по коррупционной координации отдельных правительственных структур. То есть, иными словами, есть бюджет – есть решение. Нет бюджета – решение просто невозможно согласовать. К слову, для этого пришлось ликвидировать контрольные структуры в Администрации Президента. То есть их смысловая часть (Экономическое управление) была ликвидирована, а остальные перешли на чисто формальную деятельность: если бумага поступила в срок, её просто никто не читал.

Ну и как понятно, «политические» премьеры в этот консенсус не лезли, а просто начинали играть роль такого координационного центра по тем вопросам, на которые у них хватало времени (и желания). С учётом того количества бумаг, которые должен подписать премьер (а теоретически, ещё и прочитать или, по крайней мере, понимать о чём они), времени было мало. К слову, я это не на пустом месте говорю, поскольку в бытность работы в Экономическом управлении готовил сопроводительные бумаги Президенту России на все проекты правительственных решений (они тогда согласовывались). Ещё раз повторю – на все. Так что некоторое представление о процессе имею.

А большая часть процессов и бумаг проходила в рамках того самого коррупционного консенсуса. Со всеми вытекающими. И вот в такую ситуацию пришёл человек, которому поставили задачи. И он, что характерно, начал их решать. Что про него можно сказать? Герой! Из этого и будем исходить. Обратите внимание, впервые за много лет даже официальные репортажи о работе премьера Мишустина касаются решения конкретных проблем. Не политических, а жизненных.

Теперь вопрос, а почему он не может добиться решения поставленных задач? Тогда, год назад, я этого объяснить не мог, хотя отлично понимал. Мне бы просто никто не поверил. Но после знаменитых «ковидных» совещаний у Путина всё стало понятно: правительственные чиновники вообще не рассматривают поручения Президента (и, тем более, премьера) как руководство к действию. Они их рассматривают как дополнительный источник заработка: выделение дополнительных бюджетов на распил и кормление.

А если ещё учесть, что экономическую и финансовую политику у нас определяет МВФ, что Центробанк правительству вообще не подчиняется, что многие чиновники искренне считают свой личный статус выше, чем статус премьера («премьеры приходят и уходят, а я уже в системе почти тридцать лет»), то задачи становятся совершенно запредельно сложными. И если в такой ситуации есть уже наказанные за расхищения государственных денег (к слову, без санкции непосредственного начальника такие наказания у нас сделать сложно), если какие-то задачи всё-таки решаются – то премьер явно показал свою чрезвычайно высокую эффективность.

Ещё раз повторю – кое-что он сделать ещё сможет (например, добиться, чтобы Минфин несколько ослабил свою вредительскую работу по ограничению выделения денег в экономику; по итогам прошлого года чиновники министерства недодали около триллиона рублей), а кое-что нет. В частности, существенно увеличить управляемость правительства без тотального изменения его структуры. Или же обеспечить экономический рост.

Пока же можно только отметить, что Мишустин добился практически максимального результата: если есть вопрос, который нужно решить, то он может «пробить» его через это правительство.

Ну а дальше… Ну а дальше нужна политическая поддержка. Будет она или нет – будем смотреть.