– Семочка, а как мы проведем сегодняшний праздник – День примирения и согласия?
– Не знаю, Розочка.
– Я предлагаю тебе отправиться в магазин. Я там буду все примерять, а ты будешь соглашаться.
– Роза Марковна, а куда ви этим летом собираетесь лететь отдохнуть?
– Ой, не знаю, Семочка, я так летать боюсь…
– Ну, я таки могу посоветовать вам выпить перед полетом, чтобы не бояться…
– Знаешь, Семочка, когда я выпью – мне и здесь хорошо и не надо никуда лететь!
– Знаешь, папа, Абрамчик мне недавно признался, что считает меня самой воспитанной и интеллигентной девушкой в городе. Как ты думаешь, не стоит ли нам пригласить его в гости?
– Ни в коем случае, дочь! Пусть продолжает так считать и дальше…
– Яша, ви знаете, у меня есть для вас прекрасный вариант для женитьбы. Недавно овдовевшая женщина, приданого десять тысяч евро.
– Фото покажете?
– Ну что ви, Яша! С таким приданым разве нужно фото?
Пожилая супружеская пара сидит на пляже.
Муж украдкой рассматривает фигурки стройных девушек.
Жена:
– Фима, не раскатывай губу, этот десерт уже не тебе!
– Ах, Сарочка, дай хоть посмотреть меню…
Встречаются два еврея:
- Йося, что я вижу? Ты читаешь антисемитскую литературу?
- Таки да!
- Но как ты можешь?
- Ой, Сруль! Почитал я нашу еврейскую литературу... Сплошной депресняк: нас все гнали, убивали, мучили, резали, устраивали Шоа и Xолокост..... Аж тошно!
А почитал антисемитскую литературу - мы, оказывается, правим миром, мы всем заправляем, всех расставляем на важные посты, всех купили.
Сплошной позитив!
В один день скончались батюшка, мулла, раввин. Стоят они в лифте и смотрят на молчаливого лифтёра, ожидая подъёма. Вдруг, словно трос оборвался, лифт падает вниз. Падает долго. Остановка. Дверь открывается. Вонь гари шибает в нос. Перед глазами огонь, пылающий уголь, раскалённый металл, из печи изливается горящая лава, а из котлов торчат головы орущих о пощаде мучеников.
– Твоя остановка, говорит сопровождающий и выталкивает батюшку.
Лифт падает дальше. Остановка, открывается дверь. Перед ними океан вздымающейся лавы, молнии, крики ужаса, мольбы о пощаде.
– Тебе выходить, – объявляет лифтёр и выбрасывает в кипящую смолу вцепившегося было в его руку муллу.
Лифт продолжает падать. Раввин закрывает глаза в ужасе. Он бормочет все молитвы, которые только знает. Остановка, и слышно, как расходятся створки двери. Раввин чувствует приятный луговой аромат. Слышит шёпот листвы, журчание ручья, свежее дуновение ветра. Он с усилием приоткрывает глаза и видит ухоженную, благодатную страну. Раввин смотрит на лифтёра. Тот в свой черёд обводит изумлённым взглядом простор и бормочет:
– Пару лет только здесь не был. Смотри-ка ты, как эти сионисты тут всё перестроили!
Старый еврей сидит на крылечке и умиленно наблюдает за внуком, играющим во дворе:
— Это чудо, шо за мальчик, наш Монечка! Знать бы ещё наверняка, що он мой внук…
Его сын, отец мальчишки, услышал эти слова:
— Папа, и как вас, извините, понимать!? Вы шо, знаете про мою жену шо-нибудь такое?
Старик его успокаивает:
— Да нет, не про твою…
Сидит еврей. К нему подходит другой еврей и спрашивает:
— Почему ты плачешь, Мойша?
— Понимаешь, я купил два лотерейных билета и выиграл машину.
— А что же ты слёзы льёшь?
— Так, а зачем я второй покупал?
– Яша, а как вы определяете время: по часам или по телефону?
– Исключительно по солнцу.
– Но сегодня облачно.
– Сарочка, солнце мое, подскажи который час?
Хаим нашел хороший выход из ситуаций в Израиле, когда надо поругаться. Он это делает на арабском. Один знакомый у него спрашивает:
— Хаим, как тебе удалось так быстро выучить язык?
— А я его не учил. Так, пару слов знаю, остальное тарабарщина.
— И шо это дает?
— А я когда так ору, евреи думают, шо араб, и не хотят связываться. А арабы думают, шо идиет, и тоже не хотят. И все уступают.
– Хаим, ты слышал последнюю новость?
– Это какую?
– Таки Абрамчик Шапиро женился на вдове Горелик!
– Ну и шо тут такого?
– Ой, ну это совсем уже! Я вот вторым мужем даже вдовы Горелик (хоть она, на минуточку, богата, как швейцарский банк) не хотел бы быть…
– Фима, я не понимаю – а шо, ты бы хотел оказаться первым?
